Священномученик Аркадий, епископ Лубенский, викарий Полтавский

Священномученик Аркадий, епископ Лубенский, викарий Полтавский (в миру Остальский Аркадий Иосифович) родился в апреле 1888 года в селе Яковицы Житомирской губернии в семье священника Иосифа Остальского. Впоследствии родители будущего Святителя переехали в Житомир, куда перевели служить отца Иосифа. Кроме Аркадия в семье были ещё двое детей: сын и дочь, которая умерла в возрасте трёх лет. После окончания Волынской Духовной Семинарии, с сентября 1911 года отец Аркадий служил священником соборного храма в городе Старо-Константинов, затем настоятелем Никольской единоверческой церкви в городе Полтава. Во время войны он — полковой священник. Являясь с 1917 по 1922 годы настоятелем храма в Житомире, отец Аркадий при храме же организовал Православное Братство. Его пламенные проповеди привлекали множество народа, а Братство в тяжкие годы гражданской войны осуществляло практическую помощь бедным и больным, тут обучали детей, хоронили умерших, занимались благо-творительностью. Отец Аркадий поимённо помнил всех больных, которых опекало Братство, и, бывало, не раз спрашивал, кто дежурит сегодня у такой-то, кто понесёт такой-то обед.

Не только других побуждал он к нищелюбию и жертвенности, но и сам показывал пример этой жертвенности и крайнего нестяжания. Близкие, зная, что он нуждается и не имеет средств, сшили ему шубу. Эту шубу он надел всего раза два, затем она внезапно исчезла. Оказалось, он отдал её бедной вдове, у которой было двое больных туберкулёзом детей. Однажды он вышел из Житомира в сапогах, а в Киев пришёл уже в лаптях. Оказалось, ему на дороге встретился какой-то бедняк, и они поменялись обувью. В другой раз отец Аркадий отдал какому-то неимущему брюки и остался в нижнем белье, а чтобы этого не было видно, зашил спереди подрясник, чтобы полы не распахивались.

Отец Аркадий часто служил и всегда исповедывал. На исповеди он никого не торопил, предлагая без стеснения назвать то, что мучает душу человека. Иногда исповедь затягивалась до двух часов ночи.

Весною 1922 года отца Аркадия арестовали по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей прямо на выходе из храма, после совершения Божественной Литургии. Толпа молящихся последовала вместе со своим пастырем к зданию Ч. К., но солдаты взяли винтовки наизготовку, приказывая всем разойтись. Однако люди отказались подчиниться, требуя отпустить священника. Всех их силой увели в подвал здания Ч. К. Весть об аресте любимого пастыря облетела город, в тюрьму стали приносить передачи в таком количестве, что их хватало и заключённым, и надзирателям.

Батюшку приговорили к расстрелу. Рассказывают, что во время чтения обвинительного заключения и приговора отец Аркадий заснул, и конвоиры вынуждены были разбудить его, чтобы сообщить, что он приговорён к смерти. «Ну что ж, — сказал священник, — благодарю Бога за всё. Для меня смерть — приобретение» После суда верные христиане стали хлопотать о смягчении приговора, и он был заменён пятью годами заключения.

Пока отец Аркадий находился в заключении, его супруга вышла замуж за офицера Красной армии, потребовав после освобождения батюшки из тюрьмы, чтобы он дал ей развод. Детей у них не было. Так Господь разрешил отца Аркадия от семейных уз.

После досрочного освобождения в 1925 году батюшка поехал помолиться в Дивевский женский монастырь. В Дивееве его встретила блаженная Мария Ивановна, которая внимательно поглядела на приехавшего помолиться священника и сказала ему: «Будешь епископом, но из тюрьмы не выйдешь». В Саровской Успенской пустыни он был пострижен в мантию с оставлением того же имени.

Вернувшись в Житомир, иеромонах Аркадий всё время стал отдавать молитве и аскетическим подвигам. Перед ним, как никогда ясно, предначертали смысл и цель христианской жизни — в стяжании Духа Святого. На одной из открыток, подаренной духовной дочери, он написал пожелание, которое в такой же степени относил и к себе: «Не тот блажен, кто хорошо начинает, но кто хорошо кончает подвиг свой. Посему подвиг покаяния и борьбы со страстями должен быть пожизненным».

В начале 1926 года иеромонах Аркадий был возведён в сан архимандрита, а 2 сентября 1926 года архимандрит Аркадий был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии, однако епархией управлять не мог, поскольку в октябре был арестован и выслан в Харьков, а в феврале 1927 года в Туапсе.

Въезд в епархию, в город Лубны, ему был запрещён, однако Владыка всё же решил выехать, чтобы отслужить хотя бы Пасхальное Богослужение. В Лубны он выехал тайно и перед самым началом Пасхальной полунощницы, около половины двенадцатого, вошёл в алтарь. Он был в пальто, в тёмных очках и в таком виде мало походил на епископа. Диакон собора стал прогонять незнакомца, говоря, что они ждут приезда назначенного к ним архиерея, и ему совсем не место сейчас в алтаре. Незнакомец попросил вызвать настоятеля, диакон уступил, и когда пришёл настоятель, епископ Аркадий открылся ему и сказал, что он и есть назначенный к ним архиерей.

После объяснений Владыка облачился, и началось Пасхальное Богослужение. Но ещё не закончилась служба, как в соборе стали появляться представители власти. Дальнейшее пребывание владыки Аркадия в соборе грозило арестом, и он был вынужден скрыться. Это было единственным богослужением в назначенной ему епархии. Епископ ухал в Ново-Афонский монастырь на Кавказ, жил в горах, встречался с подвижниками, населявшими в то время пропасти и ущелья Кавказских хребтов. Однако и здесь положение было неспокойным. Власти с помощью охотников выслеживали подвижников, арестовывали и расстреливали их.

Вновь Владыка был арестован в апреле 1927 года и сослан в Казань. Из этой ссылки он бежал в марте 1928 года и нелегально поселился в Ленинграде при подворье Киево-Печерской Лавры. Служил он тайно.

В мае 1928 года последовал новый арест Святителя, уже в Москве. Его заключили в Бутырскую тюрьму. В июле того же года Владыка был приговорён к пяти годам заключения в лагере, а в дальнейшем срок продлили ещё на пять лет.

Владыка находился в единомыслии с клириками и прихожанами «Мечёвского» центра умеренной оппозиции при храме Святителя Николая, что на Маросейке в Москве, настоятелем которого после кончины почитаемого в народе отца Алексия Мечёва (память 9 июня) стал его сын отец Сергий. Официально не отделяясь от митрополита Сергия, они резко критиковали его, подавали прошения об увольнении на покой, воздерживались от возношения его имени за богослужениями.

Как-то, будучи тайно в Москве между бесконечными ссылками, Владыка попытался обратиться к митрополиту Сергию (Страгородскому) за разъяснениями о современной церковной жизни, однако тот не стал с ним разговаривать, предложив ему прежде явиться в Н. К. В. Д.

С 1928 по 1937 годы с небольшим перерывом Владыка находился в заключении на Соловках. Там он был определён на самую тяжёлую работу. Лагерное начальство, видя, какое благотворное влияние Владыка оказывает на окружающих, и, опасаясь этого влияния, часто переводило его с одного места на другое. Владыка раздавал всё, что получал от духовных детей и старался, чтобы ссыльное духовенство помогало друг другу.

Большое число осведомителей и постоянное наблюдение за заключёнными значительно утяжеляли условия пребывания в лагере. Здесь на каждого узника был заведён секретный формуляр, в котором отмечалось его поведение, как он работает, что говорил, каких взглядов придерживается. Лагерное начальство искало повод, чтобы арестовать епископа-подвижника, имеющего высокий авторитет среди заключённых. Поводом к этому стало участие Владыки и других священнослужителей во всенощной под Благовещение. Следствие было закончено в июле. Многие священники и миряне были осуждены на дисциплинарные наказания — пребывание в штрафном изоляторе. Дело епископа Аркадия было направлено для рассмотрения в тройку О. Г. П. У., которая приговорила его к пяти годам заключения в концлагере. После приговора Владыку в качестве наказания перевели на некоторое время на Секирную Гору, которая представляла собой подобие внутренней Соловецкой тюрьмы с самым суровым режимом. Кормили там гнилыми продуктами, и то в самом малом количестве. На Секирной Горе было два «отделения» — верхнее и нижнее. Целыми днями заключённые «верхнего отделения» должны были сидеть на жёрдочках, не доставая ногами до пола, вплотную друг к другу. На ночь разрешалось лечь на голом каменном полу, но укрыться было нечем. Заключённых было столько, что спать приходилось всю ночь на одном боку. Через некоторое время заключённых переводили из «верхнего» отделения в нижнее и тогда позволяли работать, но работу давали самую тяжёлую.

Из этого лагеря Владыка вернулся через десять лет — в феврале 1937 года — совершенно седым. После освобождения он был назначен епископом Бежецким, но назначения не принял. Постоянное проживание ему было разрешено в Калуге. Там Владыка часто виделся с архиепископом Калужским Августином (Беляевым), с которым поддерживал дружеские отношения как с человеком одного с ним подвижнического духа.

В сентябре 1937 года Н. К. В. Д. арестовал архиепископа Августина, о чём тут же узнал епископ Аркадий. На следующий день около полуночи преосвященный Аркадий отправился на вокзал. Ему удалось сесть в поезд, но власти уже искали его. Состав был задержан, в поезд вошли сотрудники Н. К. В. Д. вместе с человеком, который знал епископа в лицо, и Владыка был арестован. Поначалу его держали в Калужской тюрьме, а затем перевели в Бутырскую тюрьму в Москве. 17 октября начались допросы.

«Свидетели», показаниями которых воспользовалось следствие, говорили: «Остальского я случайно встретил на улице возле Пименовской церкви, где в беседе со мной он заявил: «Приехал в Москву навестить своих духовных детей..» Дальше Остальский сообщил мне: «Правительство взяло курс на уничтожение последних оставшихся православных храмов, повсюду видишь запустение внешнее, но вера в Бога у народа велика, это я говорю по следующим урокам: стоить только епископу появиться в деревне и городе, моментально вокруг тебя собирается народ; и как на молитве себя держат верующие — это тоже характерно: тишина, торжественное благоговение, порядок... Я не верю, чтобы Русская нация совершенно сошла со сцены, нет, национальный дух живёт в Русском народе, и придёт время, он себя покажет!».

На допросе Владыка ответил следователю: «В порядке обычных разговоров со своими знакомыми кто-то из них задал вопрос, что необходимо сделать для укрепления Церкви. Я говорил, что Церковь расшатывается вследствие нашего нравственного падения. Следовательно, для того, чтобы укрепить Церковь, необходимо в основу положить наше нравственное усовершенствование. Последнее является средством борьбы с неверием и его наступлением на Церковь... Я пришёл к выводу, что после освобождения я буду стремиться не к тому, чтобы управлять епархией, а чтобы иметь возможность совершать богослужение в храме. Если это не удастся, то быть хотя бы сторожем любого храма, скрыв от верующих своё епископское звание, тем, чтобы своим высоким нравственным совершенствованием дать образец того, что и наши люди могут украсить Церковь в современных условиях...».

В начале декабря следствие было закончено. Владыку обвинили в контрреволюционной деятельности. Виновным себя Святитель не признал, и обвинений, против него выдвинутых, не подтвердил.

16 (29) декабря 1937 года Владыка был расстрелян на полигоне Н. К. В. Д. в посёлке Бутово под Москвой и погребён в общей могиле.

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.